судьба коммунистки

В 1931 году двадцатилетняя Ольга Берггольц пишет обличающую статью о детских поэтах Данииле Хармсе и Александре Введенском. Берггольц пылкая коммунистка, комсомолка, человек истово верящей в правоту партии. Она обвиняет обэриутов в отсутствии классовой тематики, в презрении к классике марксизма, называет их творчество «контрреволюционной пропагандой» и рекомендует изъять их детские книги из всех книжных магазинов. К моменту публикации статьи Берггольц (она об этом не знала) Хармс и Введенский оказываются арестованными — в первый раз.

Семью годами спустя Берггольц теряет своего мужа Бориса Корнилова, обвиненного в антисоветской деятельности, а также нерожденного ребенка — под пыткой в НКВД. Второй ее муж позже погибает во время блокады, разделив судьбу Хармса.

В 1940 году Берггольц писала в дневнике:

«Я круглый лишенец. У меня отнято все, отнято самое драгоценное: доверие к Советской власти, больше, даже к идее ее… «Как и жить и плакать без тебя?!»
Я задыхаюсь в том всеобволакивающем, душном тумане лицемерия и лжи, который царит в нашей жизни, и это-то и называют социализмом!!
Я вышла из тюрьмы со смутной, зыбкой, но страстной надеждой, что «всё объяснят», что то чудовищное преступление перед народом, которое было совершено в 35–38 гг., будет хоть как-то объяснено, хоть какие-то гарантии люди получат, что этого больше не будет, что освободят если не всех, то хоть очень многих, я жила эти полтора года в какой-то надежде на исправление этого преступления, на поворот к народу — но нет…»

Она умерла в 1975 году, на многие десятилетия пережив не только контрреволюционеров Хамса и Введенского, но и собственных детей. Вошла в историю как голос блокадного Ленинграда.

Настоящая подлость совершается из искренних побуждений, из романтических идеалов юности. Профессиональные подлецы скучны, а Берггольц страшная. Вспомнила ли она о своих литературных опытах эпохи веры в величие «системы»? Настоящая мука не злодей, совершающий злодеяния, а добрый человек, осознающий ужас своего мира, своих дел и своего мира. Настоящий ужас — это коммунист, сидящий в сталинских застенках.