почему я не буду смотреть звездные войны

«Звездные войны» были для нас трижды сказкой или прошли тройную процедуру остранения. Во-первых, они были сделаны в Америке, в настоящем мире, где статус настоящего подтверждался его иллюзорностью («где я не буду никогда»). Во-вторых, между их первыми показами в СССР и моментом производства прошла целая вечность. Первые два фильма Лукаса были сделаны до моего рождения, а смотрели их здесь десять лет спустя. И они к тому моменту существовали словно в вечности — современнее советского кино или дешевых боевиков, которые тогда продавались на кассетах, и одновременно отчетливо древние. Джедаи у Лукаса не знали кунг-фу, но словно сошли с раскрашенных пленок Куросавы. Наконец, мы посмотрели «Звездные войны» в мире товарного дефицита — маркетологи не заботились о том, чтобы продавать нам фигурки Люка Скайуокера или хотя бы ведро сладкого попкорна во время сеансы. Три фильма существовали в пространстве воображения, потому что мало кто хотя бы видел их целиком, не говоря уже о возможности пересматривать или погружаться в игрушечный фан-мир.

Расположившись на цветастом ковре, одиннадцатилетний ребенок, живущий на окраине умершей империи, делал из спичек и советского пластикового конструктора истребители повстанцев, смешивая сюжеты Хайнлайна, Кларка и Лукаса. Это не должно повторяться, по той же причине, почему вообще никакие вещи, случившиеся с нами в момент обретения личного мифа, известного как мировоззрение или судьба, не повторяются.
Лучшее определение новым «Звездным войнам» дал Дэвид Перри, автор сайта Vice.com: «The Force Awakens is the Nostalgia Bomb». Которую вы ждали, добавляет Перри. На этом же делает акцент более скептическая рецензия Энтони Лейна в The New Yorker. Зачем чинить то, что не было сломано? Достаточно дать людям еще раз то, что они хотят. Вот молодой провинциал на окраине умирающей республике смотрит на закат двух солнц, а пара дроидов бредет по пустыне; вот космический Индиана Джонс, и у него снова нехорошее предчувствие. Вот карнавальное зло в маске — вот мемы про отца и сына.

Главная странность далекой далекой галактики — ее привязанность к людям, к старению, смене поколений, самурайским световым мечам. Драматургия построена на классических правилах человеческого общества, где есть дети и старики, акме и юность, такого, как оно существовало во времена Античности. В мире, где есть искусственный интеллект дроидов и биотехнологии, способные регенирировать части тела, это выглядит архаикой. И единственная причина, почему это архаика существует сегодня — это маркетинг.

Вчера я узнал, что уже через год в кинотеатрах появится еще один фильм Rogue One, спин-офф, рассказывающий о борьбе сопротивления перед «Новой надеджой». Студия Disney взялась за дело со всей серьезностью: «Звездные войны» превратятся в очередную версию вселенной Marvel. Первое, второе и третье остранение пали — теперь мы просто покупатели игрушечных дроидов и стриминговых сервисов, нам нужно продать еще немного далекой, далекой галактики. Я ничего не имею против ребят-марктеологов, делающих свою нелегкую работу, но я поймал себя на мысли, что не пойду на «Пробуждение силы». Моей ностальгии не нужны коммерческие бомбы, она сама крепка как сибирский мороз, и неустранима словно карта нашей некогда необъятной родины, висящей на стене кабинета географии. Стоит только выпустить ее на волю и она пожрет все вокруг себя. Ностальгия может быть коммерческим продуктом в тихом спокойном западе, где на жизни нынешнего поколения не было того, что предстояло и предстоит всем нам.

Я купил часы Hamilton, модель максимально близкую к той, что была механическим героем «Интерстеллара» Нолана. Это моя версия новых «Звездных войн» — показанная один раз в 2D она рассказывает о том, что люди будут кричать от ярости, когда вселенная объявит им о конце их цивилизации.